Голубка на Голове

Летний тихий вечер. До заката остается не более двух часов. Уютная гостиная в двухэтажной квартире. Апельсиновые лучи заходящего солнца раскрасили комнату в пестрые цвета, подсветили коралловые шторы. Если сидеть совсем совсем тихо на диванчике в гостиной можно уловить слухом негромкую время от времени прерывающуюся мелодию, напоминавшую забытую мелодию со старой шкатулки. Это соседи вторую неделю пытают пианино.

Главная героиня этого рассказа не слышит этой музыки из-за непрерывно сдвигающихся вешалок, щелкающих точно счеты. За диваном стоит огромный шкаф, и девушка пребывает целиком и полностью в нем. С каждым мгновением ее гнев подогревается досадой и чувством жалости. У нее пропало платье и уже имеется подозреваемый.

Что же подождем. Шкаф остался распахнутым, она села на диван, как раз напротив входной двери. Было жаль каждую складочку, каждый бантик. И к тому же на него у нее были большие планы.

– Так! – зловеще проговорила она, голосом ведьмы с Хэллуина.

– Так! – зловещем тоном людоеда с необитаемого острова ответил он.

– Ты голоден, – равнодушно покачала головой жена.

– Как обычно бывает в одно и тоже самое время, – мягко ответил он.

– Придется потерпеть.

– Я это уже понял. Когда только вошел. И ты меня встретила. На пороге, – со смирением промолвил он.

– В твоих же интересах не тянуть, а признаться сразу.

– Я признаюсь!

– Нет, признание со всеми подробностями! – она нетерпеливо хлопнула журналом по ручке дивана, затем совсем спокойно продолжила. – Иди сюда. Садись.

Несмотря на то, что он сидел на мягком бархатном диване, вид у него был такой, словно на нем был одет шерстяной свитер. Представляете, да? Кусачий при кусачий.

– Я все понимаю.

– А я вот – нет.

– Когда мы что-то теряем, мы начинаем расспрашивать, переспрашивать, затем обвинять всех вокруг, приставать в конце концов, вместо того чтобы искать тщательней.

– Забавно, я ведь еще ничего не сказала, а ты мгновенно попал прямо в суть дела.

– Как твоя бабуля тапкам по таракану? – разочаровано спросил он.

– Еще точнее.

«Черт возьми, она заметила. Еще как неудачно, закатит истерику перед самым ужином. Не открывать свои карты, нужно сделать вид, что у тебя их вообще нет».

– Так что?

– Дорогая, я сказал наугад, к слову пришлось. Ты вся раскраснелась, громко дышишь, прическа растрепалась, значит ты что-то искала, но не нашла. Ты могла, конечно, уборкой заниматься, но ты это делала вчера. И так мило мешала мне работать в гостиной.

– Какой ты наблюдательный, прямо с порога об всем догадался. Видишь, на голодный желудок ты соображаешь куда лучше. И я тебе не мешала, я окуривала помещение индийскими благовоньями, дабы та негативная энергетика, которую ты приносишь со своей работы не оседала здесь, в моей гостиной.

– Как четко ты подчеркнула «моя работа» и «твоя гостиная».

– Не меняем тему! – быстро выпалила она. – Я думала ты голоден.

– Поэтому я все еще слушаю и слышу. Я здесь и сейчас, – он встал и отошел к журнальному столику, на котором стояла пиала с орешками в шоколаде.

– Не отходи далеко. Мне нужно видеть твое лицо. Вот так, – она чуть поерзала на месте. – У меня пропало платье. Только не строй такую гримасу!

– Какую?

– Будь-то ты пытаешься зубами вскрыть консерву. Я тебя знаю, притворщик.

– Если бы ты меня точно знала, ты бы тогда знала, что это моя гримаса удивления. Она у меня сформировалась еще в детстве.

– Ну да и закрепилась, когда ты стал старше, женился и стал лгать!

– Послушай, послушай. Я устал. Я голоден.

– И, конечно, второе главнее всего. И даже этих аргументов недостаточно, чтобы отложить этот разговор высоко, высоко на пыльную полку. Ужин отменяется.

– Я не особо их всех помню, особенно пропавшие. Которого не хватает? – он загадочно отвел взгляд в сторону.

– То, которое мы купили недавно, в честь примирения, в дорогом магазине. У них еще по всему залу расставлены огромные вазы с букетами роз…

– Я думал, расставлена охрана.

– Ты же не будешь отказываться его вспоминать? Ты еще хотел сдать его обратно!

– Как ты говоришь, если хотел, но не сделал, значить и нечего вспоминать.

– …оно очень красивое…

– И очень велико на тебя.

– О, ты помнишь… Хорошо, не нужно больше гадать.

– Тебе может и нет, но я все еще гадаю при чем здесь я?

– Оно дорогое, оно мне велико и ты хотел его сдать.

– Дорогая, я целый день на работе. Мне некогда заниматься твоим гардеробом, – устало заскулил он.

– Бедняжка, – ответила она, точно выплевывая леденец.

– Я вижу дело пустяковое. Я пошел ужинать.

– Да, дело пустяковое, – она остановила его на ходу. – Скажи, где оно и можешь идти есть.

– Честно?

– Да.

Он наклонился над ее ухом и сказал:

– Я не знаю.

Она отошла, покачав головой.

– Будешь голодать.

– Нет.

– Будешь.

Проход в кухню оставался заблокированным телом жены.

– Почему я?

– А почему нет?

– Я такими вещами не интересуюсь. Только если…

– Если?

– Мы наедине в приглушенном свете уходящего дня и тебя хочется распаковать, как конфетку.

– Ой перестань, мне сейчас до романтического настроения, как босиком до Эвереста. Оставь.

– Хорошо. А как же твои подруги? Подруги, которые тут постоянно куклятся, мм? Они все время что-то тащат пока ты не видишь. А с какими они приходят сумками. В них же влезет целая стереосистема!

– Не нужно сбивать меня с толку и отводить подозрения. Мгновенное признание – экономит время.

– Казнь без суда так же экономит время.

– Мы часто обмениваемся нарядами, но у меня хорошая память. Я помню, кто и что у меня брал. Я знаю у кого из них есть ключи.

– Постой! – он взял ее под руку. – ты хочешь сказать, что какие-то женщины имеют ключи от нашей квартиры?

– Не какие-то, а подруги, – она ласково высвободила свою руку.

– Постой, – он попытался снова взять ее за руку, но она увернулась. –остановись ты на минутку!

Она рассмеялась.

– Как название сериала «Остановись и гори». Если я остановлюсь, то обязательно вспылю. Я сейчас, как спичка только тронь, а я этого не хочу, не сейчас.

– Дорогая, остановись и глубоко вдохни-выдохни. Выдохнула? Так, и подумай, что ты говоришь. Женщины имеют доступ к нашей квартире. Они же могут приходить, когда нас нет дома!

– Они так и делают, – спокойно ответила она.

– Да ты что! И ты удивляешься, что твое платье пропало! Думать нужно. Я иду наверх проверить свой гардероб и на всякий случай запишу, что у меня есть. Хорошо, что у нас есть сейф. Надеюсь, комбинацию ты никому не говорила? Будет с тебя и комбинацию на всякий случай сменю.

– Стой на месте дорогой. Ты еще под подозрением. К тому же твои друзья постоянно здесь околачиваются.

– Они не успевают задержаться на входном коврике, как я веду их в кафе внизу.

– Ты же говорил, что проводишь их к машине.

– Так и есть. В конце концов они все, садятся в машину.

Звонок в дверь.

– А это что еще такое?

– Открой.

– Почему бы тебе обворожительной и радушной хозяйке не открыть дверь?

– Ты ближе.

Он закатил глаза и пошел открывать.

На пороге стояла девушка.

«Что это еще такое? – пронеслось у него в голове. – А я Дюймовочка, и я подросла?». Перед ним явилась девушка в коротеньком бордовом платьице выше колена. К тому же гостья стояла на больших толстых каблуках.

– Привет!

– Чего вы хотите?

– Войти разумеется.

– На каком основании?

– В гости.

– А я хочу в гости к Дауни младшему, как вы думаете меня впустят? Думаю – нет, и вам такой же ответ.

– Ха, сделайте попытку, кто знает.

– Вы сделали попытку, а теперь сойдите с коврика.

– Я не понимаю, почему хорошим настроением мало кто хочет делится, а плохое так и пытаются втюхать.

– Ну так уходите.

Кто не признавал с первого взгляда ее сексуальности сразу исчезал с ее поля зрения, мыслей и даже из ее мира.

– Привет! – со всей демонстративной доброжелательностью новоприбывшая Дюймовочка, которая еще и слегка косила, обратилась к подруге, чтобы показать грубому невежде, что теперь ее хорошее расположение нужно заслужить.

– Ну-ка, извините, но вы загораживаете от меня мою подругу.

– Загораживаю, потому что вы еще не ответили. Зачем вы пришли?

– Если отвечать вам, – она говорила таким тоном, точно глотнула слишком крепкого спиртного напитка, который к тому же пошел не в то горло. – Тогда без подробностей – за платьем.

– Вот как. Я так и думал. Леди, вы, наверное, спутали мою квартиру с магазином! – от радости его понесло. Он держался за эту женщину, как краб своей цепкой клешней за очень большой нос. Это был его шанс. Если он покажет всего себя, разгневанного хозяина, в конце концов мужчиной, эти женщины отпустят его наверх.

– И как часто вы сюда захаживаете, отовариться? Мои носки вам не нужны? Ну что вы, новые. Мужу принесете.

– Дорогой, ну что ты говоришь. Люсси пришла за своим платьем. Я у нее одалживала.

– Ммм дорогой, вот как. Зачем вам тогда шопинг, если вы все одалживаете? Посмотри дорогая, платье бордовое случайно не твое, может ты забыла.

Она одарила его сияющей, но абсолютно неискренней улыбкой девушки с обложки журнала.

– Вижу к тебе вернулось чувство юмора, смотри не потеряй.

– Что это за лопата? – он быстро перевел тему разговора. – У меня клада нет. Зачем вы это принесли.

– Небольшой транспарант.

– Люди еще этим занимаются?

– Некоторые – да, дорогой, – озадаченно ответила жена уставясь на надпись, выведенную на транспаранте «Нет этому не быть! Голому толстому мужику напротив моего окна!».

– Хамские застройщики хотят втиснуть свой дом перед моим! Сначала глотай пыль, затем смотри на мужика. Неважная перспективица. Я поставлю его здесь, у лестницы.

– Почему ты думаешь, что это будет мужчина?

– На большие кошмары мой ум не способен. Психолог научил меня мыслить более позитивно. Хотя некоторое время я ходила в бассейн и женскую душевую никак не обойдешь. Шокирующие воспоминания, – гостья обратилась к мужчине. – Вам лучше пойти съесть что-нибудь тяжелое, – холодно ответила она, полностью опустив пальцы в пяло с орешками. – Мясо, например, – Она скосила глаза на подругу. – Так это и есть твой эмэм?

– Да, мой эмэм, – жена улыбнулась самой обворожительной улыбкой.

– Что это еще за «эмэм»?

– Это наш такой девичий слэнг. Эмэм – значить мачомэн.

– Да уж, – хмыкнула в нос Дюймовочка хрустя орешками.

Он растерялся, что это еще за ребус, на голодный желудок с женщинами совсем невозможно разговаривать. Нужно бежать пока есть шанс. Поэтому он резко развернулся и направился к лестнице.

– Дорогой, ты куда? – последовала жена за ним.

– Я еще не составил своего списка вещей. И кстати смени орешки или пусть она их съест все. Я видел, она не мыла руки.

Он скрылся за дверью спальни.

– У него неважное настроение. Он еще не ел, – обратилась она к подруге.

– Я заметила.

– На самом деле он мягкая ириска, – понизив голос объяснила она подруге.

– Твоя ириска показалась мне трехмесячной давности.

– Он подкрепится и сразу придет в себя. Когда у него нормальное настроение он говорит нечто подобное: «О, мне открыла дверь само очарование!».

– Я, наверное, уже не дождусь такой фразы. Ну, ладно. Возможно, у тебя есть платье, которое подчеркивало все мои искусительные достоинства и скрывало бы недоработки природы. В общем платье, подчеркивающее все что надо для девушки ищущей нового друга жизни.

– ?

– Давай-ка пройдем к твоему шкафу. Безпорядочек.

– У меня пропало платье.

– Что за платье?

– На первый взгляд – обычное платье, обычный фасон. Но, юбка расшита голубками, когда юбку колышет ветер кажется, что птицы разлетаются в разные стороны.

– Интересно, хотелось бы увидеть.

– Оно мне велико, очень велико. Я в нем, как летучая мышь.

– Подружка Бэтмена.

– Я хотела его сдать в ателье. Пусть уменьшат. Правда для начала нужно его найти.

– Если оно было значить найдется. Кстати, не у тебя ли я одалживала розовые туфли, украшенные жемчужинами?

– Нет, а что?

– Хм, не помню у кого их брала. Жутко неудобные, из-за них у меня новая мозоль на видном месте, а ты знаешь, как сложно от них избавляться. Все равно что выводить кратеры с Луны. Плюс каблук слегка ободрался, когда я вынимала застрявшею туфлю в плитке на парковке.

– Ах, ты вертихвостка! Мою обувь не получишь.

– Это могло бы случиться с любой, дороги отвратительные.

– Ты просто относишься к вещам халатно, да еще и к чужим.

– О, неужели это я потеряла платье в собственном шкафу?

– Скорее всего его взяли без разрешения, скорее всего мой муж.

– Ему то зачем?

– Он хотел его вернуть обратно в магазин.

– Мужчины. Нет, вещи которые купил…. и купил пусть даже по ошибке, нельзя возвращать обратно. Это неуважение к чужому труду.

– Да.

– Их можно подарить знакомой подруге. Это что?

– Это не мое…

– Шкаф твой, но без твоих платьев?

– Маринино.

– Я его одолжу.

– Нельзя.

– Перестань. Она и не вспомнит, считай, что она тебе его подарила. Ей сейчас очень тяжело без мужского кошелька. То есть плеча, заговариваюсь. Никогда не была замужем, пожеванная всеми, как жвачка и не знает к кому пристать.

– Какое ужасное сравнение.

– Ужасней всего, что ее выселяют и никто, никто не хочет оплатить ее апартаменты.

– Ситуация, – слегка помедлив. – неприятная.

– Ну ты то хоть не испытывала подобного. Все твое. Шкаф, квартира, муж.

– Да, да. – задумчиво ответила она подруге.

– Неприятно сейчас оказаться на улице. Прогноз погоды обещает длительные дожди, – беззаботно продолжала подруга.

– Да, да. Может подойдет? – она быстро передала платье подруге, для того чтобы без акцента сменить тему.

– Хм, – Люсси приложила его к себе. – Слишком… много рюшек, они полнят и визуально делают грудь крупнее.

– Я думала это главное.

– Да, но я не хочу выглядит, как буфетчица Клава в фартуке, широкой грудью, вдыхающей запах обветренных закусок, а вокруг алкаши.

– Ты критикуешь мои платья?

– Нет. Тебе такое идет.

– Хочешь чашечку кофе? – общение стало постепенно напрягать и наводить тоску, если продолжать дальше можно скатиться в депрессию.

– Нет, нет. Я от него хихикаю.

– Ладно, ладно. Чай?

Тем временем на втором этаже квартиры, в спальне муж прогонял в голове одну и ту же самую мысль, словно зажеванная кассета в проигрывателе. «Каждый человек ставит свои границы, за которые другим заходить не следует. У меня они и так довольно узкие. Но, такое поведение уже слишком. Не кормить мужа! Она села мне на голову. Видел подобное в парке. Сделайте снимок с голубками. Сажают тебе птичку на запястье. Она смотрит, нет не смотрит, а нагло заглядывает в твои глаза, оценивает. Делает один шаг ближе. Смотрит – ты не против. Второй – ты дебильно улыбаешься в ответ. Не доходит. Затем на плечо, раз-раз и голубка у тебя на голове. Не кормить мужа! Это…это…все равно, что запачкать голову, на которой ты сидишь. Главное, вернуть платье. Покушать, а потом сделать выговор – месяц без шопинга».

Он открыл окно. По архитектурным соображениям дом здесь поворачивал, создавая угол. Благодаря такой планировке было прекрасно видно соседские окна. Внизу, во дворе околачивался какой-то тип и больше никого. Если было бы больше людей, а в такой тишине даже плевок покажется грохотом. Он осторожно позвал:

– Эй, торчок. Торчок!

В окно выглянул обыкновенный подросток с дымчатой бородкой, как у любителя молодой капусты. Всегда в капюшоне, даже дома.

– Чего?

– Где твоя сестра?

– Послушайте, почему вы всегда обращаетесь ко мне: «Торчок! Торчок!»? Думаете мне нравится?! – завопил он.

– А как тебя еще называть, вечно торчишь возле компа. Я просыпаюсь по утрам с мелодией включения твоего компа. А теперь, – он покосился на типа внизу, – понизь свои децибелы и отвечай, где твоя сестра?

– А где вы торчали в свои молодые годы?

– Во-первых, мои молодые годы еще продолжается. Во-вторых, за учебой, делал уроки и отвечал старшим, когда спрашивали.

– Ааа, теперь вы хотите чужую молодость похереть.

– Был бы ты ближе.

– И что тогда?

– Тогда ты сразу сказал, где твоя сестра! – он ударил кулаками о подоконник.

– Не привлекайте внимания того типа внизу. Не хочу, чтобы он подумал, что мы знакомы.

– Тогда отвечай, – он саблезубо улыбнулся.

– А…зачем?

– Вчера вечером твоя сестра снова плакала, ты, наверное, слышал?

– Я в наушниках.

– Ну, конечно. И мешала мне работать.

– Привычный раб.

– Я работал внизу в гостиной…

– Ваша планировка мне не интересна, знаете ли.

– …моя жена появилась с маленьким колокольчиком, который издает довольно громкие звуки. И начала проводить церемонию раскуривание благовоний. Она сказала, что так мне будет легче работать. Легче и точно мне стало, когда я поднялся в спальню, но…

Соня – еще один персонаж, старшая сестра и соседка нашей семейной пары. Учится в институте довольно вяло и без энтузиазма. Мечтает встретить своего принца. Увы, принца нет и даже простолюдины мужского пола не обращают на нее никакого внимания. Страдала Соня, страдало все вокруг. От переживаний девушка начала резко набирать вес. На очередном медосмотре ее поставили перед фактом – ожирение I степени. Предложили девушке сдать всевозможные анализы, чтобы выяснить в чем суть сбоя организма. На что она ответила: «Ах, отстаньте со своими глупостями». Заперевшись в своей комнате Соня страдала, бесконтрольно поедая сдобу. Бумажки, фантики, упаковку все выбрасывала через окно, чтобы никто не знал о ее пристрастиях, в итоге знали все. Ее мать планирует выдать ее замуж в 19 потому, что боится, что в 22, она просто не протолкнет дочку в дверной проем.

Только наш герой блаженно склонился над своим трудом, послышались шуршащие рюмсанье. Он уронил голову на руки. Ему стало страшно от подозрения, что его голова взорвется, как консервная банка кукурузы над горящей свечкой, и вылетит с нее уже готовый попкорн. Много работы, сроки. Напряжение и эти помехи ему ни к чему право Вселенная.

Он открыл окно и самым сахарным голосом позвал:

– Сончик! – мысленно добавляя «пончик».

Шуршание и рыдание затихло. Он облегченно вздохнул. Затем выглянула сама девушка пышка, для законченности образа ей не хватало леденца на палочке в виде петушка. Футболка натянулась на ее теле. И голова британской актрисы Хелены Бонем Картер увеличилась до огромного размера, а улыбка поплыла в надменную ухмылку.

– От чего такой страдальческий шум с твоей комнаты?

– Мне не удобно как-то… – замялась пышная девица.

– Чего уж там, – махнул он рукой, – после стольких лет. Благодаря картонной стенке мы уже почти одна семья.

– Ну, ладно. Есть парень.

– Разумеется.

– Что вы имеете ввиду? – встревожено спросила Соня.

– Разумеется у такой красивой девицы конечно же есть рыцарь.

– Точно, – обрадовано улыбнулась Соня, затем ее выражение лица снова печально поплыло, – а долго не было!

– Ничего, теперь есть, – он нетерпеливо начал барабанить пальцами.

– Мы с ним давно знакомы, но только сейчас он пригласил меня на свидание, завтра вечером.

– Фантастика. Это же замечательно, – лицо девушки стало еще мрачнее, скоро прольется слезливый дождь, – или нет? Я что-то не пойму по тебе.

– Да, – промямлила девушка, она смутилась и машинально провела рукой по талии. – но за последнее время я что-то поправилась… Вы заметили? – вопрос был быстро брошен в окошко соседа, точно теннисный мячик.

– Я так не думаю, а ты? – вопрос отрикошетило обратно.

– А вот и поправилась. Теперь мои старые платья не подходят. Мама уехала в командировку, денег в обрез. Осталось только это, – она вытащила пакетик с орешками в шоколаде и начала пытаться открыть его по шву.

– Нет-нет прекрати, – он замахал руками.

– Что? – удивленно переспросила Соня.

– Бросай его мне, терпеть не могу, когда девушки терзают упаковку. Я открою.

Когда в его руках очутился маленький пакетик со сладкой радостью внутри, он задумался над ним.

– Тебе нужно иначе решать свои проблемы.

Девушка пожала плечами и достала очередной пакетик.

– Постой, предлагаю обмен. Много у тебя этого?

– Пакета два, я думаю.

– Положи пакет и не пытайся открыть. Я сейчас.

Через минуту он снова был у окна держа в руках платье.

– Предлагаю обмен, твои сладости на мое платье, в смысле оно не мое, но я за него платил.

– Какое красивое. А подойдет?

– Еще как!

– Вот, что произошло вчера, – пересказал он братцу события вкратце. – А теперь мне нужно платье обратно.

– Че то я не понял. Ты хочешь раздеть мою сестру?

– Ты совсем загуглился!! Без подсказок с интернета не можешь думать? Жуй меньше жвачки, вынь наушники, сними капюшон и проветри мозги. От твоей сестры мне нужно платье моей жены!

– Чокнутый. Я попрошу маму поставить жалюзи, чтобы закрываться от таких, как ты, – подумав подросток добавил. – Знаешь, что самое странное в твоей истории?

– Ох, что? – устало спросил он.

– Ты со своей женой знаете, что стена, разделяющая вас с моей сестрой тонкая и все же, вы устроили здесь спальню. Вам вообще не стыдно?

– А что стыдного в сексе? – выпалил он. – Стыдно его не иметь!

Тип, стоявший внизу резко поднял голову верх. Его волосы в свободном падении, как у резвого бычка, взметнулись.

– Так вот кто виноват, что у моей сестры истерики.

– Я дам тебе двадцатку, – он тупо смотрел перед собой. – Где твоя сестра?

Тем временем в гостиной все шла примерка.

– Я всегда, всегда делаю мейкап. Как бы я себя не чувствовала, я показываю миру на сколько красивой я могу быть. И в 90 нужно красить глаза.

– Да, если отыщешь их среди морщин, – вяло ответила она подруге. Жуть, надоела. Почти все платья перемерены, а гостья и не собирается уходить. Бесит. Возможно, если ее задеть она уйдет.

– Когда ты только вошла, ты говорила про нового спутника жизни, а что на счет старого… – секундное колебание. – …Паша?

– Если честно в последнее время чудит, не умело и без малейшего моего понимания для чего.

– А что случилось?

Она мысленно припомнила злополучного Павла. Только рядом с бабушкой, просящей милостыню он выглядел солидно. Выгоравшие от солнца волосы, загоревшая до кирпичного цвета кожа. Обтертая одежда, грязные ногти. Когда он с Люсси прогуливались вместе, сразу было видно куда он инвестирует свои деньги. СПА, салоны красоты, тренажорка, тряпки, все для Люсси. Взглянув на подругу, она в первый раз в жизни искренне ощутила, так трезво ощутила радость от того, что она замужем и ей не приходится иметь дело с сомнительными типами.

– Начался уикенд. Он позвонил и пригласил прогуляться. Было время ланча, я только что закончила принимать утреннюю ванну, быстренько оделась. Помнишь, те блестящие лосины?

– Да.

– Надела их. К ним кремовые туфли на тонком каблуке. Пока натягивала лосины, лак облез.

Она перевела взгляд на безвкусно длинные ногти Люсси. Сейчас на них искрился ярко алый цвет.

– Пришлось заново делать маникюр в домашних условиях, потому что мой мастер отдыхал, так кстати я и узнала, что наступил уикенд. Да. Сделала макияж.

– Очки надела?

– А как же, светило яркое солнце, правда, когда я уже выбралась из дома, оно куда-то зашло. Вообщем они подходили к моей сумочке.

– Ну, да.

– Да. Мы встретились. Сначала все шло нормально. Он подарил мне розу. Мы прогулялись…по магазинам. Было славно, – она как бы смаковала ванильные воспоминания спиралью уходящие в рожок. Затем ее черты лица резко исказились, словно кто-то подошел и бросил в ее мороженое большой кусок грязи, а ей еще на лицо и кофточку попало. – А затем я сказала, что голодна. И предложила пойти во французский ресторанчик. А он сказал, что я его заела.

– Что прости?

– Заела. У него деньги закончились. И я должна подождать до первого числа.

– Интересное предложение.

– Я снова повторила, что голодна. А он сказал, что я должна быть нормальным человеком. У него денег нет.

– Вот, значит как…

– Я тогда спросила, если я его заела зачем он розу подарил? Зачем позвал? Снова предложила пойти во французский ресторанчик. А он знаешь что?

– Что?

– Сказал, что у него нет денег даже на презервативы. Что я без резинки не захочу. Вот так. Что я ему не жена и вообще никто. Я понимаю, что на моем фон он как облезлая стена. Но, понимаешь. Он уйдет, а кто счета будет оплачивать. Поэтому беру, что могу. Ну или соскребаю. Нужно о себе думать в первую очередь. Ты в культурном шоке?

– Что-то того, похоже. – она покачала головой в знак согласия, – а может быть даже хуже.

– Не переживай за меня.

– Я не переживаю, – и добавила тихим, неуверенным голосом. – Мне за себя уже страшно.

– Не всем же везет, как тебе. Вот, так сразу с первой попытки выйти замуж.

– Мне нужно поговорить с мужем.

– Подожди ты. Никуда он не убежит, на втором же этаже сидит. Ты лучше мне посоветуй. Расстаться мне с Пашей или потерпеть до 1 числа?

– Я после твоих рассказов, точно сошла с аттракционов. Голова кругом идет. Я не способна сейчас ничего советовать.

– Знаешь, что я сделаю? Я ему сейчас позвоню. И спрошу хочет ли он мне к августу сделать подарок. Если нет, я его бросаю. Ага, набираю.

– Ее не будет до двенадцати?

– Не исключено. Мама знает, что она ушла на свидание с парнем.

– Но, как же…. Как же девичье целомудрие?

– Мама сказала, если бы у нее была эта девичья неприкосновенность, меня с сестрой не было бы. А формальности уладим.

– Хорошо, ваша философия я не буду спорить, – он посмотрел на мальчика большими глазами. – Но, я голоден, я до двенадцати ночи просто не доживу.

– У меня есть чипсы. Хочешь?

– Я не в том возрасте, чтобы быть сытым от одних только чипсов, – уныло проговорил он, затем резко оживился. – Закажи пиццу, я оплачу. Хочешь пиццу?

– Есть сэр.

– Отлично, заказывай. Большую!

– А как мне ее вам передать?

– Ээ.

– Далековато будет.

– У меня есть идея! Наша сегодняшняя гостья кое-что полезное с собой притащила.

Внезапно человек прогуливавшийся внизу по двору заговорил по мобильному телефону.

– Говори, чего ты хочешь, дорогая, – пауза. – Заткнись, заткнись, шлюха!

– Мило вы общаетесь с дамой сердца своего.

Тип поднял голову. На него с окна улыбаясь смотрел молодой человек. И рядом в окне тоже был парень, еще правда сосунок. Они блаженно улыбались, словно два ангела сидящих на облаке. Тип обратился к ним.

– Хотите ей оплатить поездку в Испанию? – он тыкал указательным пальцем на свой телефон. – Это можно мгновенно устроить.

– Требовать от вас такое вообще звучит, как насмешка, – заявил подросток, изучив потрепанный внешний вид типа внизу.

– Я думаю, вы со своей дамой договоритесь, если вы отойдете воон к той клумбе.

– Не собираюсь я с ней договариваться. Всего меня с удовольствием выпотрошила, а затем пошла к какой-то подруге одалживать платье.

– На один день мир сошел с ума с этими платьями, – запротестовал парень в капюшоне. – Столько шмоток в инете, завались, а они секендхенд тащат.

– Неужели, – сладко заговорил молодой человек, – к подруге. А вы, стало быть, ее дожидаетесь.

– Ничего я ее не жду. Вообще то да, я случайно оказался в этом районе.

– И что ваша девушка сильно вас обидела?

– Обидела? Да она меня довела до нищенского существования! Все тянет, тянет хуже пылесоса, тот хоть подавится может. А какое вам дело до моих дел?

– Во-первых, вы первый разговорились под моим окном. Во-вторых, ваша дама сердца в гостях у моей жены. А, и еще с ней…

– Кто с ней? – если бы у типа был за поясом кинжал он бы схватился за него.

– Транспарант. Парень, заказывай, заказывай пиццу. Я сейчас. Лови деньги. Я сейчас принесу кое-что с гостиной.

Он убежал.

– Вечно он что-то приносит, а потом нам возвращай, – забубнил подросток.

Через пару мгновений он вернулся, держа транспарант.

– Заказал?

– Сейчас будет.

– Отлично. А вы, – он обратился к типу внизу. – Я буду очень вам благодарен, если вы уведете свою подружку минут через 20, когда мы поедим.

– Угу, – угрюмо простонал тип. – Я сам голодный, эта баба истратила все мои деньги, только на хлеб без воды осталось. Может поделитесь?

– Может откроем закусочную, назовем «Соседи», для всех мужчин, кто не может питаться дома. Клиенты сами под окнами собираются, – предложил молодой человек.

– Это не клиенты, это попрошайки. Тогда не закусочная, а богадельня. – парировал подросток. – Я удивляюсь, как ты вообще деньги зарабатываешь.

Звонок.

– Это она, пицца, – подросток отошел от окна.

– Единственная желанная гостья в этом мире. Мы поделимся с тобой, бедняга.

– Мы уже на «ты»? – пробубнил тип.

– Беда сближает, – отечески заметил молодой человек.

– Я думал – дружба сближает.

– Красивая иллюзия.

– А ты сам то почему с чужих окон питаешься?

– Жена не кормит, диета не для профилактики фигуры, а для профилактики характера, – подросток снова появился в окне с большой плоской пахучей коробкой.

– Вот оно как, – обрадовался тип внизу.

– Не слишком явно радуйся. Мы можем передумать, – предупредил его молодой человек. – Парень, – он протянул транспарант к соседскому окну. – Ложи кусок пиццы, как на лопату.

Но, прежде чем выполнить инструкции, подросток начал читать надпись на транспаранте.

– «Нет этому не быть голому толстому мужику» ого здесь предостережение. Может не стоит, побереги фигуру.

– Давай!

Внезапно кошка запрыгивает на подоконник для перехвата добычи.

– Таак Мина, поставила тут перед моим лицом хвост фонтаном, пошла на пол! Тебя хоть кормят.

– Ты трясешься, словно пьяница. Сейчас все упадет, – предупредил подросток.

– Не ржи там внизу!

– Да, сейчас все и упадет на тебя, шляпа.

– Парень, если не словит больше ему не давай, нечего продукты переводить.

– Почему половину пиццы в коробке не передать? – поинтересовался тип.

– Транспарант хлипкий не выдержит. Придется по кусочку. А тебе несколько кусков в коробке сброшу вниз, – сказал подросток.

– Сойдет, я не гордый, – ответил тип.

– Мы все тут не гордые, иначе тут бы не торчали.

– Говори за себя. Я – добрый, – объяснил подросток.

– Вот, ты к примеру. Твоя тебя обирает и при этом не приставляет дуло пистолета к твоей голове. А этот работает, оплачивает, покупает, а его держат голодным.

– Во-первых…

– Опять ты со своим «во-первых» слово паразит. Значить ты привык оправдываться, – заявил подросток.

– Мнет так легче тебе объяснять.

– Оправдываться.

– Я сам виноват, взял ее платье не уведомив ее.

– Скажи ей.

– Когда получу платье обратно – скажу. Горячая.

– Твоя жена? – спросил тип.

– Пицца!

– И его жена по всей видимости тоже, – сказал подросток.

– А у тебя какие проблемы?

– Я работаю тяжело, – начал тип тугодумно растягивая слова.

– Оо, – сочувственный хор откликнулся с окон. – Мы видим.

– Я работаю в строительном бизнесе. Дома строю.

– А кем точнее, если не секрет?

– Дома строю.

– В прямом смысле значить.

– Да, вот глядите этими руками строю. Отличные дома. С хорошим видом. Наша компания выбирает только лучшие участки для застройки.

– Опустим рекламные подробности. И что дальше?

– Работа пыльная, работа тяжелая. Не без ушибов и редких случаев увечий, на мне пока это не сильно отражается. Мда, мда хорошо. Тяжело, особенно, когда дождь месит грязь или стоит жара, солнце висит прямо над тобой, жалит жалит, кожа аж трещит, а зиму вспоминать не буду…

– Парень, – негромко сказал он, чтобы внизу его не слышали, – от его рассказа даже жеваться стало тяжелее.

– Люди лопаты, не слишком хорошо владеют словами. Да и оно им надо.

– Ты хотел сказать люди труда?

А внизу все продолжался монолог.

– И вот гляжу, дамочка мокнет под дождем. Если бы я тогда заподозрил, что у нее вместо сердца та самая грязная лужа, в которой она стояла, никогда бы не подошел.

– А в чем конкретно. Подожди пережую. Заключается ее подлость?

– Обирает меня до нитки. За раз. Фыць и все. Я тружусь целый месяц. Кирпич за кирпичом, рабский труд. Звонит она, я к ней. Она обирает меня и опять все сначала.

– Кирпичи кладешь, – понимающе заметил подросток.

– А она за это время ни-ни. Ни единого звонка.

– И что дальше?

– Мне надоело, я решил ей самой позвонить, зарплата еще только впереди. Денег на нее хватило только на розу.

– И что показал эксперимент?

– Протащила меня по магазинам, где с меня содрали весь остаток, последние для хавчика были они. Дальше захотела в ресторан. Я ей – денег нет, красавица. В итоге, к вечеру остался один, без понимания, без объятий, без жратвы.

– Над этой историей не посмеешься.

– Он то не посмеется, а со стороны очень даже смешно, – заметил подросток.

– Мне не смешно, – сказал молодой человек.

– Ясен пень. Ведь в рассказе присутствует фраза «без жратвы». Тебя ранее этим уже травмировали.

– Да, но я могу купить себе поесть, хоть и тайком.

– А вот и позитив. Полезно слушать истории людей, которым еще хуже.

– И помочь.

– Все равно, что накопить и купить Porsche, а потом узнать, что его еще нужно содержать.

– Эта то, – он махнул рукой назад, – с транспарантом? Porsche? Тебя обманули мой друг и качают деньги.

– Можно ее продать, – предложил подросток.

– Продать? Ты еще попробуй бросить, за тобой покатится.

– Я не понял, мне расстаться с ней?

– Естественно! Она тебя до трусов разденет, дальше не станет, ей не интересны твои дары от матушки природы. Будешь потом голый на ветру стоять, побираться. Себя нужно любить. Ты подумай, стоит оно того, что она дает? Что ты имеешь? Слишком много перца, не находите? Передай мне еще кусок. Подожди сейчас пинок Мине дам. Болтается тут.

– Что я имею? Секс.

– Секса кругом полно и за меньшие деньги. А если включить мужскую харизму и бесплатно можно.

– Чему вы учите ребенка.

– Это ты, то ребенок? Сколько тебе?

– 16.

– Ты уже не ребенок, через два года государство это официально признает и начнет тебя эксплуатировать.

– Вы знаете, вы очень мрачные люди. Нет, ты – мрачный, а он, – подросток указал вниз. – жертва и неудачник с лопатой.

– Ничего мы его спасем.

– Зачем? Он, что просил? Пусть сам хоть на что-то решается. Ты же говорил: «У меня много работы, меня отвлекают», все, иди работай.

– Точно, – послышался глухой голос снизу, как с колодца. – Я ее брошу и все тут. Но, сначала заберу белую шубку, на которую я вкалывал этой зимой.

– Нет, не перегибай палку.

– Как ты сказал, буду этим прикрывать дары матушки природы.

– Нет, расстаться – расстанься. Но, будь ты мужиком!

– Кто бы говорил, сам хочет забрать платье у моей сестры!

– Перестань, кто я такой чтобы отбирать что-то у девочки. Пусть висит на ней.

– А я думал оно нужно твоей жене.

– Я просто, – он безразлично махнул рукой, – буду ужинать заранее и в другом месте.

– Тогда зачем тебе жена?

– Сам теперь не знаю. Наверное, потому что не люблю копить деньги, – он рассмеялся.

– Комфорт, – глухо прозвучал голос снизу.

– Ну это такой комфорт, как зимние штаны летом. Либо меняешь штаны, либо худеешь.

– Лучше вообще без них, – добавил подросток.

– Это пока, до определенного времени, а потом понимаешь, что чего-то не хватает, – он грустно вздохнул.

– Ладно друзяки, я ее бросаю. Хватит сомнений, мы уже полгода строим друг другу глазки. Спасибо за совет и за пиццу.

– Хорошо до встречи, не убейся, в смысле я хотел сказать, не убивайся. Если бы ты смотрел сам на себя с моей высоты, ты бы увидел, что ничего ужасного не случилось и не случиться. Ты еще встретишь свою девушку.

– Пока дядя, – сказал подросток, провожая взглядом уходящую фигуру в солнечные лучи.

– Мне нужно поставить транспарант обратно.

– Мне сказать сестре за платье? Не передумал?

– Нет, не передумал. Пока.

Он незаметно спустился в гостиную.

– А, дорогой! – благоговейно воскликнула жена, протягивая к нему руки, как к святому Граалю.

Его передернуло.

– Может пойдешь поужинаешь? Твое любимое спагетти с шампиньонами.

– Я уже сыт, – хмуро ответил он. – И спагетти с шампиньонами не мое любимое блюдо.

– В самом деле? Я подумала, что это не важно.

– Не важно сыт я или нет? – холоднокровно спросил он.

– Я на счет платья. Не важно.

– А что важно?

– Наши с тобой отношения. Взаимопонимание.

– Я думаю и это уже не важно.

– Не важно?

– Последние слова песни помнишь: «Ничего не важно, какая разница куда подует ветер».

– Ну нет, – к ним подошла подруга и взяла транспарант. – Если ты в коротком платье очень даже важно куда дует ветер. – Проводишь меня Лиза?

– Последние, – проговорила про себя жена.

– До свидания. Кетчупом пахнет, тебе не кажется? – обратилась она к Лизе уводя ее за собой.

В холле подъезда им на встречу легкой походкой шла девушка. Одна сплошная волна темных волос завиваясь и путаясь ниспадала на плечи. Румянощекая, с веселым блуждающим взглядом. Она шла и улыбалась всем вокруг.

– Здрасте, – неожиданно поздоровалась счастливая девушка и прошла в кабину лифта.

В лифте висит большое зеркало, девушка закружилась перед ним кокетничая, да так что юбка колыхнулась, испугав стаю голубей разлетевшеюся в разные стороны.

– Так так. И кто это был? – усмехнулась подруга.

– Не знаю, – равнодушно отозвалась Лиза, мысленно блуждая в своих придуманных реальностях, – соседка, наверное.

Подруга подняла бровь и улыбнулась уголком рта. Не успели они сделать и двух шагов, как Лиза подпрыгнула точно ее больно ущипнули. Она резко обернулась со словами:

– А что на ней надето?

Но, узкая полоса света смыкающихся дверей лифта быстро уменьшалась, пока совсем не исчезла. А ведь она могла бы еще пролить свет на эту историю.